«Будем наблюдать» с Алексеем Венедиктовым от 24.07.2021 г. Часть 4: от электронного голосования Донбасса до госконтроля над СМИ

источник - Эхо Москвы

Окончание. Предыдущая см. «Будем наблюдать» с Алексеем Венедиктовым от 24.07.2021 г. Часть 3: от банковской карты «Гусинского» до короновируса

С. Бунтман― Продолжаем отвечать на ваши вопросы, которые есть у нас в чате Ютюба и есть по номеру +7 985 970 45 45. Евгений Зайцев: «Добрый день. Будущая встреча Байдена с Зеленским будет иметь значение для России?»

А. Венедиктов― Я не понимаю, что такое «иметь значение для России». Вот я вам описал политику Байдена, Евгений. Смотрите, она ни от каких встреч меняться не будет. То есть она может корректироваться, даваться какие-то пояснения, браться какие-то обязательства.

Но Байден продемонстрирует еще раз, что Соединенные Штаты Америки, во-первых, поддерживают Украину в ее территориальной целостности в соответствии с международными правовыми нормами. Во-вторых, он обещает определенную помощь. Но напомню вам, что все это требует согласия Конгресса, который только осенью выйдет на сессию. Поэтому конечно будет иметь значение. Но если какой-то поворот вы ждете, поворота не будет.

История с Байденом и с его администрацией отличается от истории с Трампом и его администрацией в том, что Байден – очень системный, внимательный, последовательный политик, в отличие от Трампа, который хайп ловил, мог объявить войну Зимбабве или, помните, как с Северной Кореей: сегодня друзья, завтра клоуны, потом опять друзья. У Байдена так не будет. Поэтому я думаю, что те наши специалисты, которые занимаются отношениями с США, это хорошо понимают.

С. Бунтман― Далее. Здесь довольно часто спрашивали: «В ДНР и ЛНР разрешили голосовать электронно?»

А. Венедиктов― Да, конечно.

С. Бунтман― А нашим гражданам за рубежом не разрешают.

А. Венедиктов― Разрешили всем.

С. Бунтман― Разрешили, да?

А. Венедиктов― Никому не запретили. Гражданину Российской Федерации, если он приписан к тому или иному субъекту Федерации, где есть электронное голосование, можно. Если у них есть кабинеты на Госуслугах полные, подтвержденные профили и так далее. Граждане России, живущие в ДНР и ЛНР (обладающие российскими паспортами), они приписаны к Ростовской области. В Ростовской области есть электронное голосование (1 из 7 областей). Граждане России, которые живут в Сан-Франциско, у которых есть кабинет на Госуслугах, они приписаны к Москве. Их, между прочим, там 10 000. Они могут электронно оттуда голосовать, если у них есть кабинет на Госуслугах.

Конечно, власть рассчитывает, что лояльные жители Донецка будут голосовать лояльно. Понятно почему – в благодарность за выданные паспорта. Но, в принципе, граждане Российской Федерации имеют право голосовать из-за рубежа либо бумажно там, где есть консульства… А консульства есть не везде. В Донецке и Луганске консульств нет, потому что консульства или участки избирательные открываются только с согласия страны, в которой они находятся.

Сейчас Российская Федерация считает, что ДНР и ЛНР – это территория Украины, и поэтому открывать там избирательные участки можно только с согласия Украины. Были горячие головы, которые говорили: «Открываем там участки!» Не, не, не. Было сказано: «Не, не, не! Мы не будем открывать там избирательных участков на территории ДНР и ЛНР, потому что Украина не дала на это добро». Я обращаю на это внимание. А вот электронно – да, потому что Ростовская область.

И то же самое. Вспомните, из Израиля можно было голосовать и голосовали электронно, из Нью-Йорка голосовали электронно. Ну вот можно. Но для этого жители, приписанные к Москве и к остальным 6 субъектам, где есть электронка, должны кабинет Госуслуг иметь подтвержденный.

С. Бунтман:― «Есть ли возможность организовать видео с участков искусственным интеллектом?» Нет, я так думаю.

А. Венедиктов― Я даже не могу ответить на этот вопрос.

С. Бунтман― Я про другое. – «Невозможно так быстро верифицировать на Госуслугах 600 000 лбов из ДНР».

А. Венедиктов― Ну давайте мы посмотрим, сколько их проголосует. Вы абсолютно правы. На поправках в Конституцию не помню, сколько их проголосовало, а вот на президентских выборах жителей ДНР и ЛНР – они ездили на автобусах в область – проголосовало меньше 30 000 человек, по-моему, из 600 000 получивших гражданство.

С. Бунтман― Здесь спрашивает про нашу передачу Ярослав: «Вернется ли «Без посредников»? Или вопросы о журналистике и радиостанции теперь тоже в «Будем наблюдать»?»

А. Венедиктов― Будете наблюдать.

С. Бунтман― Здесь?

А. Венедиктов― Я не люблю такую хамскую постановку вопроса. Поэтому будете наблюдать.

С. Бунтман― Нет, подожди, какое здесь хамское? Где?

А. Венедиктов― Я считаю, что это хамское.

С. Бунтман― Что? Почему хамское?

А. Венедиктов:― «Вернется или мы будем только наблюдать?»

С. Бунтман― Нет. – «Или теперь тоже в «Будем наблюдать»?» В кавычках. Где тут хамское?

А. Венедиктов― А, извините тогда. Виноват. Приношу извинения. Но я же не вижу кавычек.

С. Бунтман― Ну да. Я тебе показываю.

А. Венедиктов― Ярослав, извините.

С. Бунтман― Ничего тут хамского.

А. Венедиктов― Да, нет хамского. Виноват. Смотрите. «Без посредников» – это место, куда можно приглашать гостей. Когда их нет – будет «Без посредников». Когда гости есть или какая-то программа (я предпочитаю программы) – «Будем наблюдать». Извините еще раз. Я не услышал кавычки в интонации Сергея Александровича.

С. Бунтман― Да, плохо синтонировал.

А. Венедиктов― Да, да, да. Это же радио. Надо же интонировать.

С. Бунтман:― «Алексей Алексеевич, я в Петербурге. Хочу проголосовать электронно. Что делать?»

А. Венедиктов― Нет, что такое «я в Петербурге»? Если вы житель Москвы, если вы прописаны в Москве и у вас есть кабинет на Госуслугах, вы можете голосовать хоть из Петербурга, хоть из космоса, хоть с Амазонки, хоть, как Федор Конюхов, где-нибудь оттуда. Если вы прописаны в Москве или в одной из 6 областей, где идет электронка. Если вы прописаны в Петербурге, у вас нет такого права. ЦИК не дал вам такого права.

С. Бунтман― Нина Гусева спрашивает: «Как можно узнать заранее, какие кандидаты будут в бюллетенях, чтобы определиться с выбором заранее, до прихода на избирательный участок?»

А. Венедиктов― По вашему участку, я думаю, во-первых, избирательные комиссии обязаны вас информировать. Вообще, думаю, в интернете вы набираете свой избирательный участок, и вы видите, какие кандидаты.

С. Бунтман― Во всяком случае, я так всегда делал. Я тоже не хочу на ходу соображать. А теперь я голосую электронно, там что мне вообще начхать.

А. Венедиктов― Нет, ты электронно смотришь, кто есть…

С. Бунтман― Кто есть. И электронно потом голосую. Но это в любое удобное для меня время, когда я это делаю. Дальше мы идем. – «Я одну логику не улавливаю. Какое отношение украинцы, живущие на Донбассе, имеют к российским выборам?

А. Венедиктов― Вы по крови спрашиваете? Имеют отношение к российским выборам граждане России, где бы они ни жили.

С. Бунтман― То есть это те, кто получил российское гражданство.

А. Венедиктов― Это те, кто имеет российское гражданство, кто имеет российский паспорт с 18 лет. Место пребывания, а также национальность не имеют никакого значения.

С. Бунтман― Имелось в виду украинские граждане. Потому что украинские граждане здесь ни при чем.

А. Венедиктов― Российские паспорта.

С. Бунтман― Вот смотри, здесь пишет Алексей: «В тексте нового закона говорится о признанных экстремистскими материалами портретах Гитлера и компании. То есть не любое изображение, а лишь признанное экстремистским по решению суда?»

А. Венедиктов― Нет. В законе напрямую указано, что изображения людей, осужденных Нюрнбергским процессом, являются экстремистскими.

С. Бунтман― А если не в целях пропаганды?

А. Венедиктов― За исключением… И так далее.

С. Бунтман― Надо было начать, конечно, что в целях пропаганды запрещается, как это было в старом законе – нацистская символика и так далее. Вообще, это, конечно, муть собачья все абсолютная.

А. Венедиктов― Вот именно.

С. Бунтман― Абсолютная.

А. Венедиктов― Все всё понимают. Что придуриваться?

С. Бунтман― И разбираться в закорючках этого закона…

А. Венедиктов― Не-не, разбираться будем обязательно.

С. Бунтман― Разбираться, что подбиваться, или что?

А. Венедиктов― У нас, во-первых, существуют изданные книги «Эхом» по «Цене победы», где на обложке есть Муссолини (но он, правда, не Нюрнбергский). Но есть и Гитлер. У нас есть журналы «Дилетант», где на обложке есть.

С. Бунтман― То есть Муссолини, которого вверх ногами повесили, можно?

А. Венедиктов― Можно. Не-не, там же формализованная история. А я, кстати, не уверен, что Гитлер был осужден Нюрнбергским процессом. Надо посмотреть. Индивидуально.

С. Бунтман― Индивидуально.

А. Венедиктов― Да.

С. Бунтман― Дмитрий Гринштейн тут же тоже одновременно.

А. Венедиктов― Ну правильно. Поэтому я и говорю, что надо разбираться. Надо отбиваться, конечно.

С. Бунтман― Но это абсурдистан, конечно, еще тот.

А. Венедиктов― Да, такого не было даже в советское время.

С. Бунтман― Еще один абсурдистан: все увеличивающийся список иностранных агентов-физических лиц и в основном журналистов.

А. Венедиктов― Ну, это не абсурдистан, потому что это запрет во многом на профессию. Какой же тут абсурдистан? Это конкретный запрет на конкретную профессию. Если исполнять закон, то мы видим, как это происходит с другими журналистами и с изданиями. А если не исполнять закон, они попадают под уголовку. Вот и все. Сначала – административное, потом – уголовное. Это очень печально. Это тоже нечестно и несправедливо абсолютно.

Это архаичный закон, который скопирован с американского закона. В смысле его смысл скопирован с американского закона 1938 года против нацизма. Он против нацистов принимался. Он и в Америке архаичный, и здесь он архаичный. И конечно, его применение выборочное, то есть политическое. То есть это возрождение советской статьи об антисоветской агитации и пропаганде (по-моему, 64-я статья Уголовного кодекса).

А.Венедиктов: ? Это конкретный запрет на конкретную профессию

С. Бунтман: 64―я нового, да? Это когда 1962 год был, да?

А. Венедиктов― Не помню я, Сереж.

С. Бунтман― Потому что раньше это в 58-й было.

А. Венедиктов: 58―я – это измена Родине.

С. Бунтман― Нет, антисоветская агитация – это один из пунктов 58-й был.

А. Венедиктов― Ну, может быть. Неважно.

С. Бунтман:― «Полно книг о Гитлере с его портретами. Закон, как и все, что Дума принимает, идиотский. Маразм в Думе крепчает, ведь «Дума» не от слова «думать»». Мария, это констатация просто такая.

А. Венедиктов― Только могу согласиться.

С. Бунтман― Так, следующая тема. Смотри, все-таки уже Грудинина состоялось. Мы говорили в первом часе нашей программы, как еще о процессе. Но вот оно состоялось. И ты продолжаешь считать, что это личное, это каприз?

А. Венедиктов― Да. Потому что Грудинин внутри списка не представляет никакой угрозы для власти. Во-первых, он сам по себе совсем не харизматичный и совсем не вождь, который может повести за собой толпу. Он бизнесмен. Он договороспособный с точки зрения Кремля. Здесь какая-то другая штука, еще раз повторю, о которой мы не знаем. Видимо, с точки зрения Кремля нарушение Зюгановым каких-то договоренностей, о которых мы не знаем. Что это вдруг? Что это, ребята? Зачем?

Ну, можно заняться конспирологией: это для того, чтобы повысить рейтинг компартии, чтобы протестное. Вот то, что у тебя писали в первой части: «Ну, теперь буду голосовать точно за КПРФ». Для того, чтобы протест увести к КПРФ, которая, конечно, часть путинской бюрократии (не электорат я имею в виду, а как партия), поддерживающей путинские все эти самые. Чтобы протест от других увести сюда. Ну, возможно, это, если паранойей заниматься окончательно. Опять же напомню, что даже если вы параноик – это не значит, что за вами не следят.

С. Бунтман― «Возможна ли качественная журналистика, если она идет только из-за рубежа, если все журналисты, признанные иноагентами, вынуждены будут уехать? Вообще, возможна ли из-за рубежа качественная журналистика?» – Ярослав спрашивает.

А. Венедиктов― Знаете, это довольно сложно, потому что качественная журналистика, на мой взгляд как главного редактора уже теперь, заключается не только в работе с интернетом, но и в работе с источниками и с теми, кто должен давать опровержения. Это встречи, это инсайды, это общение, это общение между собой, это понимание. Ну вот так я считаю. И один из главных ударов как раз по этим иноагентам в том, что источники будут бояться общаться с иноагентами. То есть все будет играть в одну сторону – только протестную. И это, конечно, понижает качество журналистики объективно, скажем так.

С. Бунтман― Аня здесь напоминает: «Был же “ Колокол» Герцена».

А. Венедиктов― Никто не говорит о том, что «Колокол» Герцена – объективная журналистика. Это часть общей журналистики, которая вместе вся составляла некую объективную картину России, особенно в 60-е годы. А в первую половину 50-х годов, когда был Николай, это была оппозиционная журналистика.

С. Бунтман― С одной стороны. С другой стороны, совершенно другое течение информации было. И хватало Герцену корреспондентов в России, чтобы более-менее картину эту представить.

А. Венедиктов― Борис Акунин бы не согласился.

С. Бунтман― Сейчас это очень трудно.

А. Венедиктов― Николая Герцен рассматривал только под одним углом и мазал его одной краской. Все царство Николая, всю бюрократию Николая.

С. Бунтман― У Николая был быстро бегущий назад лоб.

А. Венедиктов― Да, да, да. Для объективной журналистики, то есть качественной журналистики в этом смысле, требуется все-таки объемный взгляд для своих читателей.

С. Бунтман― Для качественной журналистики современной конечно требуется.

А. Венедиктов― Ну вот я про это.

С. Бунтман― Для современной журналистики – да. – «Она, журналистика, вот такая, которая из-за рубежа идет, в любом случае будет качественнее ТВ-пропаганды».

А. Венедиктов― Конечно. Но это же вопрос, чего вам надо потреблять. А вопрос Ани был о другом. Конечно качественнее. Безусловно. Является ли она достаточной для понимания? Вот в чем дело. И с моей точки зрения, если всех выгнать туда, то она не будет достаточной вам для принятия решений. Журналистика же работает на вас. В том смысле, что вы для себя принимаете какие-то решения, свое отношение к тому, к сему, к пятому, к десятому. Журналистика плюс ваш собственный личный опыт. Если вам журналистика, пропаганда бьет в одну точку и говорит только про одно и то же с одной точки зрения, ваше решение будет искаженное, нескорректированное.

С. Бунтман― Вот Александр задает вопрос: «А что такое качественная журналистика?»

А. Венедиктов― Александр, для некоторых качественная журналистика – это то, что делает Соловьев. Ну что вы, ей богу?

С. Бунтман― Нет, у качественной журналистики есть достаточно строгое определение. Потому что качественная журналистика непартийна, качественная журналистика требует подтверждения фактов, качественная журналистика предоставляет право всем сторонами конфликта участвовать.

А. Венедиктов― И полнота фактов.

С. Бунтман― И полнота фактов.

А. Венедиктов― Потому что Владимир Владимирович в своей статье отобрал факты, и они были правильные как факты, но это не полнота фактов. Поэтому картинка показалась искаженной.

С. Бунтман― Мнение, Александр, если журналистика навязывает, мнение, которое формируется в качественной журналистике обозревателем, аналитиком и так далее – это мнение должно быть основано на реальных фактах.

А. Венедиктов― И потом, надо предоставлять разные мнения.

С. Бунтман― Совершенно верно.

А. Венедиктов― Журналистика – это предоставление в том числе разных мнений. Дважды два – четыре. Я как-то растерялся. Что-то мы вернулись в 1-й класс.

С. Бунтман: В 1―й класс. К сожалению, существует высшее образование без низшего. К сожалению, нужно иногда повторять очень простые вещи, что 2-х и 125-ти журналистик на свете нет. Это определенно одна объективно существующая профессия.

А. Венедиктов― Да. Как любая профессия.

С. Бунтман― И в ней нет таких безумных допусков, которые сейчас существуют, с одной стороны, в народной журналистике так называемой, а с другой стороны, в пропаганде, как это всегда было. Поэтому, дорогие друзья, мы относим себя к качественной журналистике. Во всяком случае, каждый день к этому стремимся. Извините, пожалуйста.

А. Венедиктов― Да все правильно.

С. Бунтман― Факты и мнения. Факты прежде всего. – «Раньше перед выборами вы в том числе обращали внимание на результаты опросов ФБК». Как здесь Ярослав у нас трогательно ставит звездочку: «ФБК государство считает иноагентом и экстремистской организацией». – «Хватает ли вам сейчас вообще полноты социологических данных? И на какие источники опираться можно?»

А. Венедиктов― Нет, конечно, потому что социология в России имеет искаженную картину. Мы видим эту искаженную картину, когда идут опросы. Мы понимаем, что если это домашний опрос, к вам приходят и говорят: «Вы знаете, вы за Путина или против?» То есть если знают адрес респондента, как вы думаете, как люди будут на это отвечать? Или телефонный опрос. Значит, знают ваш телефон. Мы это все прекрасно понимаем. Надо смотреть все в динамике, как изменяется: прибавляет, убавляет. Вот эту историю мы смотрим в первую очередь. Так же, как рейтинги.

И, конечно, нормальная социология сейчас… То есть есть зачатки. И, скажем, по неполитическим вещам вполне доверяю. Про другое. Есть портал Superjob, на котором находятся люди, ищущие работу. И у них огромная база. Они проводят опросы. Как показывает практика, их опросы по выборам очень часто близки к результатам. Мой опыт говорит, что если они будут проводить опросы по выборам и по доверию, я буду опираться на Superjob в первую очередь.

Во вторую очередь я буду опираться на Фонд «Общественное мнение» при всех пониманиях того, как люди отвечают. Даже не вопрос ни к ВЦИОМу, ни к «Леваде», ни к ФОМу, потому что мы используем и «Леваду», и ВЦИОМ, и ФОМ. И независимо от того, «Левада» – иностранный агент, а ФОМ – не агент, а ВЦИОМ – агент Кремля. Неважно. Важно то, что люди отвечаю неискренне, уклоняются. Огромный пласт всегда, около 30% всегда минимум отклоняется и уклоняется от ответа. А еще, считайте, 30% дает лукавый ответ. Вот ну как тут быть? Поэтому вы сами кому доверяете, тому и доверяйте.

С. Бунтман― Ну да. Главное, чтоб был выбор. И, главное, обнажение своего инструментария, как это делаете, а не просто что-то откуда-то взято чтоб это сделано было на социологической методике достаточно проявленной. Ярослав, я вас вовсе не осуждаю, что вы сделали сноску, что государство признает экстремистской организацией. Наоборот, я просто отмечаю, что вы сделали часть нашей работы и позволили мне просто прочитать от вас вот это определение, которое, увы, приходится повторять.

«Я несколько раз звонила в Депздрав Москвы с просьбой записать на чумаковскую вакцину «КовиВак». Бросают трубку. Что вы знаете о поставках в Москву? Можно узнать, как записаться?» – Мария.

А. Венедиктов― Все, что мы знаем, мы говорим в новостях.

С. Бунтман― Слушай, почему такое желание не одну, так другую? Это что, от таких знаний больших?

А. Венедиктов― Не знаю. Это их право. Мне кажется, что у людей есть право.

С. Бунтман― Право-то есть, да.

А. Венедиктов― Как записаться туда или сюда – для этого есть специальные организации. В Депздраве есть горячие линии. Может, вы не туда звоните. Может, вы звоните в какой-то другой отдел. Проверьте.

С. Бунтман― Ну да. Скажи, пожалуйста. Вот здесь задавали последний вопрос: «Столько накопили за полтора года знаний об это болезни. Почему все новые и новые волны? Почему все увеличивается?»

А. Венедиктов― Потому что эти знания… И об этом говорят врачи. Посмотрите, что говорит Проценко, посмотрите, что говорит Лысенко. Они с новыми параметрами. Это практически другая болезнь с другими внешними признаками и проявлениями. И кажется, что это другая болезнь. А может быть, это другая болезнь вообще.

А.Венедиктов: Это практически другая болезнь с другими внешними признаками и проявлениями

С. Бунтман― Может быть.

А. Венедиктов― И это такая скорость, что врачи – еще раз повторяю, это же врачи не передовой – врачи не успевают даже оценить. Считалось, что при ковиде в 95% пропадает нюх.

С. Бунтман― Да.

А. Венедиктов― А при «Дельте» не в 95%, а в 80%. А что делать этим 15%? У них ковид или не ковид?

С. Бунтман― Ну да, нюх не пропадает, зато появляется что-нибудь другое.

А. Венедиктов― Да. И так далее. А вот считалось, что температура… А вот нет. А вот считалось, что крапивница. А вот нет. Появляется диарея. Это другая болезнь. Надо проверить, это другая болезнь или это просто мутировавший штамм. Это очень коварный враг. Именно поэтому, если меня спросить, это рукотворное или развившееся, я думаю, что это рукотворное. Вот это для меня главный аргумент.

С. Бунтман― Именно потому что скорость мутации?

А. Венедиктов― Потому что скорость мутации. Мир не сталкивался в те периоды, когда он стал это изучать, с такой скоростью и с таким приспособлением. Ну вот последнее скажу. Что такое прививка? Это щит, который пробивается. Но это щит, который смягчает удар. А где гарантия, что следующий штамм не будет этот щит обходить или использовать его?

С. Бунтман― Помнишь, был такой кинжал Панцербрехер?

А. Венедиктов― Конечно.

С. Бунтман― Специально для того, чтобы пробивать кольчугу.

А. Венедиктов― Это очень коварная хрень. Ориентируйтесь на врачей, которые вам объясняют. Не на журналистов, не на политиков – на врачей-эпидемиологов.