источник - Эхо Москвы
предыдущая часть по ссылке: "Алексей Венедиктов. Часть 3: о переговорах с американцами и "менталитете Путина"."
И. Воробьева― 13 часов 35 минут. Продолжается программа «Будем наблюдать». Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева. Я обещала про голосование вот это 3-дневное. И вот тут так. Глава ЦИКа Элла Памфилова когда объявляла 3-дневное голосование, она его объяснила фактически: «Приоритет – здоровье наших граждан. И вот посоветовались с Роспотребнадзором. И вот поэтому 3-дневное». С моей точки зрения, это похоже на лицемерие. А с вашей?
А. Венедиктов― Я накануне встречался с Эллой Александровной. Я был на круглом столе, а потом сидел у нее в кабинете часок-другой. И мне не удалось ее переубедить. Мы понимаем, что вопрос о 3-дневном голосовании – это не вопрос Памфиловой, это вопрос Администрации президента, – сегодня ему икается, – Сергея Владиленовича Кириенко. Все аргументы, которые против контроля, были высказаны мной. Я говорил о том, что невозможно. У членов избирательных комиссий просто глаза текут, что называется. Школы закрываются. Это неэффективно, потому что явка не растет, зато повышает подозрение.
Я разбивался и в разговоре с ней, и в разговоре, соответственно, с Роспотребнадзорами разными. Я разбивался о тему, что здоровье важнее. Я понимаю, что это может быть одним из примеров, но он должен быть определяющим. Потому что когда сейчас у нас 1000 человек на съезде «Единой России» или фан-зоны в Питере продолжают работать или вот эти стадионы, ну что вы, ей-богу? С учетом того, что приблизительная явка – 1/3, соответственно, сколько на участке может быть? Не удалось.
Это очень трудно будет наблюдать за этим, поскольку я по-прежнему возглавляю пока еще Штаб по наблюдению за выборами в Москве. Но мы сейчас попытаемся каким-то образом решить эти вопросы. Это очень сложно, на самом деле. Создает трудности для наблюдения. Но зато отбили пеньки.
И. Воробьева― То есть голосование на пеньках не планируется?
А. Венедиктов― Не будет. Вот на придомовых территориях не будет. Это тоже была непростая история. И поначалу: «А че такое? Вот там в Штатах в автомобильных этих. А в Финляндии вот так». И уже когда мне там приводили историю, что в Чехии вот так, я говорю: «Слушайте, Чехия и Штаты – недружественные государства. Как вы смеете? Сейчас ФСБ вызову. Вы что себе здесь позволяете?» Но пеньки отбили, это правда.
Но 3-дневное голосование… Практика показывает, что оно не дает вот тех результатов. Конечно, в каких-то султанатах, как принято говорить, наверное, за 20 минут все вкинут, в общем. Ну вот голосовать будем при таких условиях. Короче, голосовать будем вот так.
И. Воробьева― Означает ли трудности в наблюдении = массовые фальсификации?
А. Венедиктов― Трудности в наблюдении создают возможность для фальсификаций. Потому что мы в Москве вычистили фальсификацию. Вот взяли и вычистили просто. Просто вычистили. Ни тебе «каруселей», ни тебе вбросов. У нас были попытки вброса на Конституции на трех участках. На двух мы отменили решение. То есть Мосгоризбирком по нашему письму отменил решение. Потому что наблюдатели это увидели. И мы еще по камерам это проследили. А на одном там просто было 2 бюллетеня. Мы урну забили и все. И все.
Потому что у нас все покрыто наблюдателями. В Москве тотально закрыто наблюдателями, тотально закрыто видеокамерами. И проблема в том, что, конечно, наблюдатели тоже устанут. А менять их… Это сложно.
И. Воробьева― 3 дня – сложно. Так еще тут спрашивают, а почему ночью никто не будет наблюдать? Ночью-то как? Вообще непонятно.
А. Венедиктов― Нет, смотрите. Думаю, на следующей неделе я уже начну собираться со Штабом и с Мосгоризбиркомом, вот как ночью. Или мы ставим наблюдателей, или на это камера направлена, и сидят люди. Мы будем пытаться. Знаете, вот такие условия. Пошел дождь – раскрой зонтик. Это все что я могу сказать. Вот такие условия уже приняты.
И когда меня спрашивают: «А стоит ли тебе в таких условиях оставаться главой Штаба по наблюдению?», я говорю: «Послушайте, придут люди, которые захотят, чтоб голоса их были правильно учтены. Не придут люди, которые захотят, чтобы от их имени не было вброшенных. И моя задача ровно в этом – чтобы ничего не было вброшено и изменено. И пока у меня там инфраструктура есть, я над этим буду работать в любых условиях, в условиях, пограничных с боевыми действиями, что называется».
И. Воробьева― Почему нельзя все участки оборудовать видеокамерами с онлайн-трансляцией?
А. Венедиктов― Они все оборудованы в Москве, за исключением тех, где… В больницах нет видеокамер, во ФСИНе нет видеокамер (там участки есть), в психдиспансерах нет видеокамер и нет видеокамер на 12 участках из 3660, где голосует в том числе Главное разведывательное управление – военные, секретка. Но там есть наблюдатели наши же, которые имеют доступ. Они не могут фотографировать, но они смотрят, чтобы человек по одному заходил, чтоб он был в списках и так далее.
И. Воробьева― Я думаю, имелось в виду не только по Москве.
А. Венедиктов― Понимаешь, это же дорого. На самом деле, это дорого.
И. Воробьева― Дорого? Ну Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов― А это лежит на субъектах Федерации.
И. Воробьева― Они столько денег на выборы тратят, а тут дорого.
А. Венедиктов― Нет, секундочку, камеры – это Ростелеком. Им надо платить. И Москва это может себе позволить. Но Элла Александровна мне сказала – и мы это проверим, – что камеры будут на участках, где суммарно 80% избирателей голосует. На 60% участков, где 80%. В Москве – тотально. Ну, кроме тех, что я сказал.
И просто тут я должен согласиться, что когда у тебя самая крупная партия, не считая «Единой России», КПРФ закрывает наблюдателями 1⁄3 участков, ну ребята, ну что вы хотите тогда от одного наблюдателя (парня или девушки) нашего, который один, который пописать не может отойти. Давайте уже вы, партии или кандидаты, закройте вот эти в Москве 3660.
Нам же «Яблоко» говорило. Очень смешно про Самару говорил Рыбаков на встрече с Эллой: «Вот были довыборы. 4 округа. На одном были наши наблюдатели – явка 5, а на трех не было наших наблюдателей – явка 48». В 10 раз. Я говорю: «А почему не было?» Он говорит: «А у нас там кандидатов не было, и мы не могли». Я говорю: «А почему кандидатов не было? Вам что, отказали в регистрации?» Он говорит: «Нет. Просто не нашли». Но, ребят, извините. Находите, ставьте. Потому что мы, Общественная палата, 12 тысяч наблюдателей нашли. С учетом того, что 3 дня. Половина отвалится сейчас, и проблема будет. Попова, которая выступала там, сказала: «Все участники процесса должны быть вакцинированы».
И. Воробьева― Ого.
А. Венедиктов― Сейчас, Элла мне сказала, 22% членов избирательных комиссий только вакцинированы. Это меньше, чем по стране. Я считаю взрослых. А вот если не вакцинирован член комиссии? А если наблюдатель не вакцинирован от партии, его не пустят? Вот что вы будете делать? Проблема. Сказала и побежала. А мы тут «э…».
И. Воробьева― Вячеслав спрашивает: «А почему, как вы считаете, сравнивают голосование по почте в США, которому уже много лет, и голосование на пеньках в России?»
А. Венедиктов― Нет, они не сравнивают. Там действительно есть… И не по почте. Слушайте, у каждой страны свои традиции. Вот я вам приведу примеру опроса ВЦИОМа, который нам показали. В Финляндии, в Швеции, в Норвегии вообще нет наблюдателей, не доверяют выборам от 9 до 11%. У нас не доверяют 35%. Это вопрос доверия. Если есть доверие – не нужны наблюдатели. Если нет доверия, значит надо набивать камерами, наблюдателями, подсчетом, копиями протоколов. Ну чего? Но мы исходим из того, что 1⁄3 населения, а то и больше не доверяет результатам подсчета, голосованию. Ну, значит, надо завоевывать доверие этих людей, чтобы они ходили на выборы. Вот и все.
А сравнивают… Слушайте, я им объяснял. Я говорю: «Смотрите, по почте. Вот Трамп призывал не голосовать по почте. И в результате голоса между Байденом и ним разделились в стране 56/44, а на почте – 80/20. Ну вот это дело политика. Призывайте голосовать, не призывайте голосовать. Это ваше дело». Но наблюдатели должны наблюдать за нарушениями в первую очередь.
И. Воробьева― 15 минут до конца. Блиц. Задаю вопросы от слушателей и зрителей. Правда блиц.
А. Венедиктов― Хорошо.
И. Воробьева― Спрашивают, почему сейчас не применяют самоизоляцию, закрытие кафе, в общем, локдаун? Рост же огромный.
А. Венедиктов― Не знаю почему. Если будет вот так все расти, это может возникнуть. Видимо, посчитали и сочли возможным выскочить через частичный локдаун. Потому что вакцина появилась. Вакцина-то появилась в декабре, на самом деле. Массовая вакцинация в декабре. А у вас первая волна была в марте – вообще ни хрена не было. И там было только одно – закрыть. Сейчас есть вакцина. И можно добиться того, что если будет массовое вакцинирование, то уровень госпитализации и смертности упадет. Это не значит, что уровень болезни упадет. Но госпитализации и смертности. Поэтому сейчас пытаются через вакцинирование решить. Не смогут – будет локдаун.
И. Воробьева: ― «Почему у нас не регистрируют иностранные вакцины, если уж так важно привить всех граждан?»
А. Венедиктов― Не знаю. Задам вопрос. но я хочу сказать, что и «Спутник» не зарегистрирован в Европейском союзе – он не прошел какие-то их процедуры. Не прошел. То есть какие-то документы не поданы, клинические испытания не показаны. Давайте я спрошу. Давайте я попробую задать вопрос Мурашко, Голиковой, Пескову, кому-нибудь, отчего в России этого нет. Но я хочу сказать, что на, самом деле, мы видим, что недопоставки всюду, не хватает других вакцин – ни «Пфайзера»… Это все за деньги, чтоб вы понимали. Это огромные средства, которые надо на закупку делать. Я, конечно, сторонник того, чтоб можно было, как в Черногории, выбирать из всех вакцин.
И. Воробьева:― «Что будет, как вам кажется, с Володиным после выборов?»
А. Венедиктов― На сегодняшний день я думаю, что он останется в Совете безопасности в любом случае. А уж как председатель Госдумы – скорее да, чем нет. Но он остается в Совете безопасности, он остается в близком окружении Путина.
И. Воробьева:― «Почему у вас вышло две программы о крушении польского самолета?»
А. Венедиктов― Три.
И. Воробьева― Три уже? Ну вот тут, во-первых, спрашивают: «Почему такое внимание и почему именно Солонин? И кто вам показался более убедительным?» Я просто не слышала ни одной.
А. Венедиктов― На первый вопрос отвечу легко. У нас сначала был Марк Солонин. Во-первых, он обратился. Во-вторых, люди, которые его смотрели, они уважают «Эхо» и считают, что слушатели «Эха» достойны того, чтобы слушать эти версии. Мы дали эфир Марку Солонину. Потом мы дали эфир его польским оппонентам. Потом мы их свели в этот четверг вместе. Я, честно говоря, за всеми этими делами – вакцинированием и волной – не смотрел еще, эфир не читал. Поэтому своей точки зрения я пока высказывать не буду, потому что ее нет.
И. Воробьева― Арата задает неожиданный вопрос: «В США огромное количество фильмов о свержении власти, а в России если речь не про 1917 год, то ни одного. В США сменилось почти полсотни президентов, а в России – 3, если округлять до целого числа. Почему так?»
А. Венедиктов― Не знаю, почему так не снимают фильмы. Наверное, боятся всяких параллелей. Я так думаю. Но вот у нас ведь только что вышел фильм про декабристское восстание на «Первом канале». Это же попытка свержения. Как мы знаем, с хулением декабристов. Ну вот вам и ответ Арата. Можно делать, но только хулить мятежников. Все должно быть законно и суверенно.
И. Воробьева― Про декабристов очень классное видео сделал Сережа Смирнов из «Медиазоны». Если интересно будет, посмотрите. Про Кириенко спрашивали. – «Как же так, Кириенко ведь под санкциями? Разве это не аннулирует его президентские амбиции?»
А. Венедиктов― Нет. Как станет президентом любой, он выйдет из-под санкций, потому что президенты не бывают под санкциями. Имею в виду президента России.
И. Воробьева― Еще про Кириенко вопрос. – «А разве за Кириенко проголосуют сторонники Путина? Он же в их глазах виновник дефолта».
А. Венедиктов― Как Владимир Владимирович скажет, так сторонники Путина и проголосуют.
И. Воробьева― Как просто.
А. Венедиктов― Я так думаю.
И. Воробьева― Вопрос задают про фонд «Круг добра».
А. Венедиктов― Смотрите, есть некое письмо, которое ушло. Срок ответа на это письмо поставлен до 1 июля. Давайте мы еще подождем, пожалуйста. Я вам могу сказать, что все члены Наблюдательного совета, которые вам хорошо известны – и Чулпан, и Ксения Рапопорт, и остальные – они все сейчас работают над тем, чтобы запустился как благотворительный фонд. Давайте после 1 июля вернемся к этому вопросу.
И. Воробьева― Вернемся к этому вопросу. Я прям буду тоже за этим следить.
А. Венедиктов― Да, я сам слежу.
И. Воробьева― Как и Евгений Ройзман, про которого тут тоже спрашивают. В смысле спрашивают в части работы фонда. Ройзман не имеет отношения к работе фонда никакого. Опять про коронавирус Артур: «Как можно объяснить действия правительства: при резком увеличении заболеваемости открывают новые международные рейсы? Где логика?»
А. Венедиктов― Я вам скажу, еще хуже. У нас основной, как Собянин сказал, индийский штамм в Москве (89%), а авиасообщение с Индией не отменял никто. Вот только это сложите. Вот с Турцией отменяли, а с Индией не отменяли. А штамм основной – индийский, пришедший из Индии. Ну вот послушайте. Потому что я думаю, что там есть политика в этом.
И не забывайте, что, во всяком случае, в Москве у нас шизофрения. У нас есть московские власти, которые считают, что надо делать, и у нас федеральные власти, которые прежде всего делают ставку на федеральную политическую повестку дня. У нас же отвечает кто за борьбу с коронавирусом? Губернаторы, субъекты Федерации. За победу отвечает федеральная власть, а за поражение – губернаторы. Так оно и есть.
И. Воробьева― Марта пишет: «Пожалуйста, не оставляйте попыток взять интервью у Алексея Навального».
А. Венедиктов― Мы сейчас готовим новый запрос. Я вам могу аккуратно сказать, что тогда, когда мы с Муратовым направляли запрос, как раз началась голодовка Алексея, вот эта вся история была. Сейчас Алексей вышел из голодовки. Как я понимаю, как сказала Юля Навальная, он уже может сидеть. На предыдущих встречах он ложился на стол. Как я понимаю, он не мог высиживать даже. И я думаю, что мы вполне официальным путем с Муратовым продолжим эту историю.
И. Воробьева― Еще спрашивают про «Спутник», который не признал ВОЗ. Но, насколько я понимаю, это не сильно обязательно, чтобы ВОЗ признал.
А. Венедиктов― Это не вопрос ВОЗа, это вопрос каждой страны или ЕС.
И. Воробьева― Еще очень смешно наш зритель написал: «Не, ну все просто: просто непривитых надо не пускать голосовать».
А. Венедиктов― Это была смешная история, когда Попова сказала на заседании ЦИКа: «Все участники избирательного процесса должны быть вакцинированы». Я так понимаю, что избиратель – участник избирательного процесса. Это, конечно, хохмочка, но такая, знаете ли, веселенькая. Это правда.
И. Воробьева― Ну и тут же спрашивают не только о том, почему у нас нет «Пфайзера», но и спрашивают, что привитые «Спутником» люди в другие-то страны тоже особо не въедут, там же тоже «Спутник» не особо признают. Так что вопросы.
А. Венедиктов― Какие-то страны признают. Вот я вам привел пример Черногории. И очень важно, конечно, чтобы производители «Спутника», государство, РФПИ ответили на все вопросы ЕС. И тогда «Спутник» будет признан. Если он будет признан, то следствием будет то, что вы привитые сможете выезжать, общаться и так далее. Это важно. По-моему, прощелкали. По-моему, на авось. Вот мне кажется, что на авось, что мы первые и поэтому возьмут то, что есть. Нет.
Есть процедуры. Это же бюрократия. А медицинская бюрократия – это особое дело. И конечно, есть конкуренция. Но в первую очередь есть бюрократия. И когда у вас там в Италии зашкаливала волна, я вас уверяю, а был только «Спутник», про конкуренцию там не сильно думали. Но мы не прошли процедуры.
И. Воробьева― Напомню, что это блиц. У нас еще 7 минут. Вопросы можно в чат либо по +7 985 970 45 45. Стараюсь задать все. Но их очень много. Если что, простите, пожалуйста. Не хватит времени.
А. Венедиктов― Просто лайки вместо вопросов и хорошо.
И. Воробьева― Действительно. – «Как дела у ребят из «Доксы»? Куда делась их передача в полночь?»
А. Венедиктов― Ответь, пожалуйста.
И. Воробьева― Ну да, я, наверное, отвечу, потому что я занималась этим. Ребята просто не захотели больше. То есть это не наше решение. Мы им предложили, предоставили. И какое-то время они записывали. Потом что-то произошло. Не знаю, стало тяжело или неинтересно. В общем, это инициатива с их стороны прекратить минуту «Доксы». Но тут мы же не можем насильно кого-то заставлять что-то делать.
Еще тут задают вопрос, который я не понимаю. Но я, как известно, не очень умная. Это мы вчера с Рыжковым обсуждали. – «Как вы относитесь к Шушинскому договору?»
А. Венедиктов― Это я не понимаю, о чем.
И. Воробьева― Я тоже не понимаю, о чем идет речь.
А. Венедиктов― Поэтому пропусти его и все.
И. Воробьева― Не могу теперь даже найти этот вопрос. Видимо, куда-то делся. Про Жукова я спрашивать не буду. Надоели, честное слово. Слушайте, уже год в каждой программе с Алексеем Венедиктовым. Еще спрашивают про «Слухай Эхо». – «Кто будет на следующей неделе? И как вы вообще отбираете? Кроме сотрудников же еще появляются какие-то люди».
А. Венедиктов― Да, у нас была довольно любопытная глава Росприроднадзора. И смотрело в прямом эфире мало, а вопросы были очень классные. И она отвечала на них и не стеснялась. Мы рассчитываем, что на следующей неделе к нам придет министр спорта господин Матицин. Мы все это договаривались там. И рассчитываем, что еще раз Светлана Радионова к нам придет. Мы хотим постепенно притаскивать к вам наших гостей, с тем чтобы они отвечали без посредников, грубо говоря, без журналистов на те вопросы, которые вы присылаете.
Но, конечно, очень много мусора. Они не привыкли. Он ждут вопросов, а там начинают люди друг с другом.
И. Воробьева― Да, обсуждать.
А. Венедиктов― Или какую-то там фантастику про инопланетян. Поэтому мы подумаем еще.
И. Воробьева― Хорошо. Про «Тузы» спрашивают еще. Что там у нас дальше в «Тузах»?
А. Венедиктов― Смотрите, во-первых, на следующей неделе, по вашей просьбе, Юрий Кобаладзе придет и расскажет о том, как он пришел в разведку и что такое была разведка. Это я обещал.
И. Воробьева― А я ему табличку сделала со своей фамилией, на всякий случай.
А. Венедиктов― Да, да, да. Во-вторых, если Тимур Бекмамбетов сможет. У нас есть долги. Он уезжал на прощание с Резо Габриадзе. Мы сорвались с этим. В-третьих, в «Тузы» Невзлина вы мне подсказали. Ну и дальше будем потихонечку. Что вы, ребят? Жизнь не стоит на месте.
И. Воробьева― Я поняла, о чем спрашивал слушатель. Он спрашивал про Шушинскую декларацию – это Алиев и Эрдоган.
А. Венедиктов― Ожидаемо. Чего вы там не увидели? Гораздо интереснее завтра парламентские выборы в Армении. Я напомню, что Армения – парламентская республика, и власть принадлежит основная премьер-министру. И сейчас там довольно сложная ситуация. Если мне не изменяет память, сейчас и.о. премьер-министра Никол Пашинян. Его партия и блок бывшего президента Роберта Кочаряна набирают, по опросам, по 24%. Все остальные, кто идет, они идут против Пашиняна. Поэтому с высокой долей вероятности я предскажу, что не Кочарян выиграет, а Пашинян проиграет.
И тогда возникает вопрос: те люди, которые стоят, и в том числе военные, которые поддерживают Кочаряна, они чего будут делать там в Карабахе? Вот какая будет политика? Поэтому я смотрю не на декларации, а на события.
И. Воробьева― Спрашивают про давление на журналистов продолжающееся. – «Что в связи с этим делает «Эхо»? Как страхуется? Можно ли от такого застраховаться?»
А. Венедиктов― «Эхо» исполняет законы. И те, кто, как вы понимаете, уже не выдерживают давление, те, наверное, покидают медиа разные, уходят в другие профессии или в другие медиа, или в другие страны и оттуда вещают. Под давлением люди утекают, это правда. Но вы же понимаете, что редакционная политика «Эха» – она публичная. Вы ее видите. Вы видите, что она не меняется. Вы видите, что приходят те же гости – сторонники режима, противники режима. Вчера у нас была Люба Соболь. Все то же продолжается. Информационная политика такая же. Поэтому давить можно на меня, но на «Эхо» нельзя.
И. Воробьева:― «Поменяется или не поменяется состав гостей в связи с тем, что некоторые из гостей выдвигаются на выборах?»
А. Венедиктов― Да, к сожалению, три человека на сегодняшний день – это Максим Шевченко, Дмитрий Потапенко и Владимир Рыжков. У них наступают ограничения с момента подачи их заявления на выступления. На следующей неделе, я не знаю, будут подавать или не будут подавать. И дальше какое-то время до регистрации они могут приходить, но не говорить про выборы. А после регистрации только за деньги.
И. Воробьева:― «Планируются ли новые программы на «Эхе» в следующем сезоне?» А что такое сезон? Сезон – это сентябрь?
А. Венедиктов― Я сейчас нахожусь в обсуждении программы про сериалы.
И. Воробьева― Все еще?
А. Венедиктов― Уже продвинулись. Уже контуры стали появляться. Там самое главное – контуры. А так, ну да, наверное. Пока не будем, чтобы не спугнуть.
И. Воробьева― Вот Вячеслав пишет: «Уже скажите, пожалуйста, для моей мамы, что она должна привиться. Она вас слушает. Ей 63». Но это нечестно будет.
А. Венедиктов― Маму как зовут-то?
И. Воробьева― Кстати, да, Вячеслав.
А. Венедиктов― Мамы всех Вячеславов… Вот остальные – как хотите. А мамы, у которых сыновья Вячеславы, я вас призываю всех привиться сегодня и завтра, пока еще народ не испужался и не побежал создавать очереди.
И. Воробьева― Хорошо. У нас есть еще минута до конца. Вера пишет: «Генерального директора «Эха Москвы» можно в «Слухай Эхо»?»
А. Венедиктов― Я предложу.
И. Воробьева― Хороший вопрос, согласитесь. Пригласите ли вы Саакашвили в передачу «Тузы»?
А. Венедиктов― Да.
И. Воробьева:― «Какой у вас прогноз по выборам главы Чечни?»
А. Венедиктов― Я думаю, что Рамзан Ахматович будет избран на очередной срок.
И. Воробьева― Да.
А.Венедиктов ― Но его избирают, по-моему, депутаты Законодательного собрания.
И. Воробьева― Насколько я помню, да.
А. Венедиктов― Я напомню в конце, что это выборы не только депутатов Мосгордумы, но еще 9 губернаторов и 39, почти половина, Законодательных собраний субъектов Федерации (39 из 83). Так что морщитесь по поводу Госдумы, но свою-то уж местную власть, пожалуйста, придите и изберите.
И. Воробьева― 20 секунд до конца. – «Алексей Алексеевич, когда уйдете в отпуск?»
А. Венедиктов― Никогда.
И. Воробьева― Это была программа «Будем наблюдать» с Алексеем Венедиктовым. Пожалуйста, если вы не успели посмотреть, послушать, сделайте это у нас в Ютубе или на сайте «Эха Москвы». И да, очень мало лайков. Предлагаю вам после программы уже тоже их поставить. Спасибо. Пока.
