источник - Эхо Москвы
Продолжение. Начало см. Алексей Венедиктов. "Будем наблюдать" 13.11.2021 г. Часть 1: "..уровень репрессий и жестокости, на мой взгляд, резко поднимается. "
И. Воробьева― 12.35 в Москве. Продолжается программа «Будем наблюдать». Тут «Новая газета» пишет, вы думали, что про ДЭГ. Нет, пишет про то, что Пригожин потребовал наказать эксперта лингвиста в иске и написал жалобу в прокуратуру. Что происходит?
А. Венедиктов― Происходит вот что. Не только мы, но и мы находимся в судебном процессе с Евгением Пригожиным. Он почему-то обиделся на то, что я в одном из «Будем наблюдать» назвал его «хозяином ВЧК Вагнер».
И. Воробьева― ЧВК.
А. Венедиктов― Извините. И он считает, что это нанесение ему ущерба. Достоинства и чего-то.
И. Воробьева― Репутация.
А. Венедиктов― Хотя я не понимаю, исходя из его позиции – я его похвалил. А что по этому думает ЧВК Вагнер, хотелось бы узнать. А что такое вообще ЧВК Вагнер, хотелось бы узнать. И вот в этом процесс. И естественно, был привлечен лингвист, который написал в заключении, что ничего оскорбительного не нанес ущерба репутации, в этом нет, естественно. Может быть, некоторые наши слушатели гордились, если бы я сказал, что он или он или я хозяин ЧВК Вагнер. Круто. Почему это оскорбило Евгения Викторовича. Пусть он с ЧВК объяснится, почему это его оскорбляет. Может они ему объяснят, что это не оскорбительно.
И. Воробьева― ЧВК обидеться должно было бы.
А. Венедиктов― Я поостерегся бы на его месте. Ну неважно. И его адвокаты увидели, что лингвистическое заключение, а надо сказать, что этот же эксперт лингвист, она тоже писала заключение по делу между Максимом Шевченко и Евгением Пригожиным. Оно написано и заверено печатью Института русского языка. Что с точки зрения адвокатов недопустимо, и это надо изъять. Изъять еще ладно, потому что это частное заключение. А не заключение института. А лингвиста наказать. Написал в прокуратуру Пригожин. Прокуратура направила запрос в институт. Институт ответил, что он печатью заверил, что она там работает, а не заключение лингвиста. Началась проверка института всего. Прокуратурой. Чем там Евгений Викторович, я не могу сказать, что хозяин Хамовнической прокуратуры, я не могу это сказать. Но как-то странно, всего института проверяют. Собственно говоря, «Новая газета» про это действительно написала. То есть, видимо, понимая, что дело проигрывается – решили вывести из игры не только лингвиста, но и ударить по институту, где работает, чтобы институт по ней ударил. Ты навлекла на нас. Все понятно. Я обращаюсь к ЧВК. Ребята, разберитесь там с Пригожиным. В смысле, в хорошем смысле слова, в правильном. Не надо в неправильном.
И. Воробьева― Ну и просто сигнал всем остальным экспертам лингвистам…
А. Венедиктов― Понятно. Это такая история, правда, она есть. Суд перенесен на 15 декабря, в связи с этой историей.
И. Воробьева― И все это в Питере.
А. Венедиктов― Нет. В Питере другая история.
И. Воробьева― Извините. Там Шендерович.
А. Венедиктов― У нас еще один суд. Мы с Пригожиным судимся, я еще раз повторяю, я вот в суды не хожу. Меня хоть лосем называй, хоть не называй. Я в суды не хожу. Для меня свобода слова важнее. Чем через суды чего-то, вот пусть лучше оскорбляют, чем через суд затыкать рот, если это не призывы к насилию, к убийству.
И. Воробьева― То есть если вас оскорбляют…
А. Венедиктов― Мимо меня все. Постоянно пристают, вот вас Соловьев чего-то. Вот вас какой-то белорусский журналист. Я говорю: мне очень жалко, что я им причиняю такую боль. Я чувствую себя виноватым. Такую боль, что они визжат.
И. Воробьева― Сочувствуете людям.
А. Венедиктов― Ну мне жалко. Что я им причиняю такую боль. Что они визжат и визжат. Ну жалко. Но не через суд же их лечить.
И. Воробьева― Хорошо. Давайте поговорим про уже ДЭГ.
А. Венедиктов― Чего говорить. Я уже говорил.
А.Венедиктов: Суд принял абсолютно подлое решение, зная семейные обстоятельства Сергея Зуева
И. Воробьева― Вчера был очень яркий эфир Муратов-Плющев.
А. Венедиктов― Ну дело Муратова с Плющевым.
И. Воробьева― И Плющев спрашивал Муратова, как Муратов относится к ДЭГ, потому что «Новая газета» выпустила большое количество публикаций про электронное голосование. А вы читали, кстати?
А. Венедиктов― Я читал, да. Я две трети конечно не понимаю. Потому что написаны на понятно каком языке. Я читаю все, что написано про ДЭГ. Записки, которые президенту пишут про ДЭГ, что его отметить и запретить. Я читаю иски, которые пишет компартия и другие. Я вообще люблю читать. Я вообще люблю печатное слово.
И. Воробьева― Пишите Венедиктову, это называется.
А. Венедиктов― Почему Венедиктову. Куда хотите пишите. Все равно ко мне придет.
И. Воробьева― Вот вы, условно говоря, читаете, у вас самого вопросы к ДЭГ остались?
А. Венедиктов― Конечно. У меня их больше, чем у тех, кто пишет и они сущностные. Потому что я-то знаю слабости. Потому что я так у колыбельки стоял. И слабости этого младенца я знаю хорошо. А не те, кто смотрят в трубу. Ой, у ребенка как-то длинные ручки какие-то. И пяточки у него какие-то круглые. Конечно, я все читаю. Конечно, у меня остались вопросы. Более того, что та полемика, которая развернулась вокруг ДЭГ, в целом, извините за свободу слова – полезна. Еще раз: полезна. И даже если там кусками существуют прямые манипуляции, прямая неправда, прямые оскорбления, прямое хамство – оно полезно. Потому что нужно совершенствовать эту структуру, находить уязвимости и слабости и их исправлять к следующему голосованию. Поэтому любая дискуссия и любая полемика и даже односторонний взгляд полезен. Это моя позиция. Но поскольку я сейчас никак к этому непричастен, напомню, что работает две группы. Одна техническая Чернецкого, группа аудита Мельконьянца, который сопредседатель «Голоса*», который иностранный агент, в которую кстати входит Заякин. Его туда позвал Мельконьянц, который организует уже 8-ю публикацию.
И. Воробьева― То есть Андрей Заякин — автор публикации в «Новой газете».
А. Венедиктов― Он входит в группу аудита, так же как Марина Литвинович. Которая является председателем комитета за запрет электронного голосования. Это нормально, в обществе должно идти обсуждение. Но когда там специальные, подчеркиваю, манипуляции – я не участвую. Я когда вижу, я не специалист в программировании. Но я специалист в информировании. Наверное, в России мало есть людей, которые понимают, каким образом устроены информационные кампании. Не скажу заказные. По убеждению. Я понимаю антиваксеров. Как они это делают. Вот я понимаю антиваксеров, которые ведут свою кампанию. То есть я понимаю, как они делают. Я тоже понимаю, я сравниваю эту кампанию с кампанией антиваксеров. И Андрей Заякин – такая Мария Шукшина. Чтобы вы понимали. Для меня. Потому что честную дискуссию так не ведут. Хорошо нет, дискуссии. Пусть будут публикации.
И. Воробьева― А почему Заякин ведет нечестную дискуссию?
А. Венедиктов― Сейчас скажу. Пример. Идет публикация и говорится, вот есть сторонник и организатор ДЭГа Артем Костырко. Обзывается полностью в статье – начальник управления мэрии Москвы Артем Костырко. Всюду, где Артем Костырко – там начальник управления. Нормально? – нормально. Обозначают его позицию. Вот он естественно защитник. Статистически анализ физика Максима Гонгальского показал, что, скорее всего… Он физик. Только он эксперт штаба Брюхановой, проигравшего кандидата. Почему вы не указываете в статье это? Он имеет право говорить. Но вы так же как Костырко объясните, что это политический противник. Или член электронного избиркома Илья Сухоруков и Анна Лобонок, член. Это же естественно, что они компетентны. Только Илья Сухоруков от «Яблока», проигравшей партии. А Анна Лобонок – от КПРФ. Проигравшей партии. Укажите это. Это будет честно. И тогда какие могут быть претензии. Нет, вот у вас здесь заинтересованный человек, а это члены избиркома, то есть не заинтересованные люди. Это нечестная полемика. Я в ней не участвую. Вот, например. Еще могу привести пример. Три материала были о том, что фальсификации через ДЭГ шли через переголосование. Скручивание голосов, в пользу понятно кого. И я задаю вопрос тебе: видела ли ты в этих статьях, сколько голосов скручено от «Умного голосования», сколько в тысячах и сколько голосов скручено от «Единой России». Не видела. Вот если вы пишете графики, скручено – 230 тысяч, 130 тысяч, итог — сколько проголосовало и сколько в ЦИК отдали. А я тебе скажу. Действительно сторонники «Умного голосования» и КПРФ, партия и 15 кандидатов потеряли на переголосовании 81 тысячу голосов. Суммарно по Москве.
И. Воробьева― То есть если посчитать всех…
А. Венедиктов― Нет, если посчитать все голоса, которые отдавались, потом те, которые были отданы ЦИКу, разница в 81 тысячу голосов. Потерял. А сколько потеряла «Единая Россия» и административные кандидаты. 142 тысячи. В 1,7 раза. Но нигде вы этой цифры, они открытые данные. Эти все программисты их могут посчитать.
И. Воробьева― То есть можно посмотреть разницу при переголосовании.
А. Венедиктов― Более того, в каждом округе Ира, 15 округов, по «скручиванию» кандидат от «Умного голосования» потерял меньше, а кандидат административный потерял больше. Суммарно на 71 тысячу голосов. Ну посчитайте сами. 71 разделите на 15 – у вас что получится. В каждом округе могу по каждому округу. У меня есть данные. Они же их знают, почему в этих скручиваниях, где крики, эти цифры. Они их имеют. Они нечестная история. У меня есть еще много таких историй. И про графики, и все. Ну, суды идут. Группы работают. Все суды проиграны. Знаешь еще почему? Я тебе могу сказать.
И. Воробьева― Суды проиграны — это не аргумент.
А. Венедиктов― Я сейчас скажу, почему. Внимание. Конечно, не аргумент. Только в суды подавали коммунисты. То есть они пошли в суд. Рассказываю. Еще одна была претензия. Вот этот час помнишь, с 20 до 21-го, там все подменили. Помнишь. Проблема в том, что до 20-ти все бюллетени, все голоса печатались. То есть если там подменили, то бумага-то осталась правильная. 37 исков. В скольких исках требование пересчета бумаги?
И. Воробьева― Они знали, что бумага есть.
А. Венедиктов― Конечно. В скольких исках из 37-ми? Ноль конечно. Ну, ребята, конечно, пересчитать 2 миллиона голосов, это очень трудно. И тогда вы докажете, что действительно после, если не совпадет, после были подмены вот эти с 20-ти до 21-го. Хоть одно требование было? Ты видела? А в газете «Новой» хоть один раз требовали это? Давайте пересчитаем.
И. Воробьева― Алексей Алексеевич, а вчера у Муратова спрашивали…
А.Венедиктов: Нынешняя путинская команда воспринимает действия «Мемориала» как удар по базису РФ
А. Венедиктов― Ну чего тут, чего мы будем тут притворяться.
И. Воробьева― Притворяться не будем. Вчера у Муратова спрашивали, значит, я тоже могу спросить.
А. Венедиктов― Ты можешь спросить все, что угодно.
И. Воробьева― Плющев спрашивал, как он себя чувствует по этому поводу. Когда газета так, а он защищает Венедиктова. Я вас хочу спросить. Вы же друг Муратова…
А. Венедиктов― Я отлично себя чувствую.
И. Воробьева― А вот газета вот это все делает.
А. Венедиктов― Обратная история. Как я себя должен чувствовать как главный редактор, когда мой журналист «мочит» моего друга Муратова.
И. Воробьева― Как?
А. Венедиктов― Нормально. Это работа журналиста. И я повторяю, это нормально. И журналисты имеют право задавать вопросы, но если вам не нравятся ответы – ну что я могу сделать. Или вы вопросы задаете неправильно, извините. Или просто вы уже уверены и вам не нужны ответы. Вы все знаете заранее. Тогда тем более. И таких, кстати, элементов, которые я сейчас привел впервые, — много. Потому что получается так, сначала а) скопировали ключ и поэтому расшифровали все. Потом нет, не получилось. Хорошо, сейчас еще чего-нибудь придумаем. Давайте, что будут вброшены пакеты. Покажите, как. Это мы потом покажем. Нет, вот этот час, пожалуйста, там все подменили. Откройте бумагу. Ага, нет, не получается. Ну давайте вот переголосование. Ну вот переголосование. А, опять не так что-то. Ну сейчас еще что-нибудь придумаем. Вот так. Так происходит.
И. Воробьева― Переголосование тоже на бумаге отражалось?
А. Венедиктов― Конечно. Все на бумаге. То есть суммарно голосов было больше, естественно, потому что у нас 650 тысяч переголосований. То есть 294 тысячи людей, уников переголосовали. Некоторые – по несколько раз. Все есть, ну посчитайте. Откройте бумаги. Кто-нибудь обратился в МГИК? Вот сейчас у нас какое. Два месяца прошло. Никто.
И. Воробьева― На пересчет бумаги.
А. Венедиктов― Ну нет. Не надо, не будем. Это долго и нудно. И так далее. Я не буду в эту историю вступать. Просто я сейчас отвечаю на твой вопрос, я хочу защитить Муратова. Именно Муратова.
И. Воробьева― Вы друг друга вообще постоянно защищаете.
А. Венедиктов― Правильно.
И. Воробьева― Что у вас происходит последние два месяца.
А. Венедиктов― Потому что часть элиты хочет, чтобы «Новая газета» стала партийной газетой. А «Эхо Москвы» стало партийной радиостанцией. Чтобы мы стояли на одной точке зрения всегда. И что бы ни делали близкие по духу – мы должны их защищать. Этого не будет. И Дима так не считает и это поведение его, и я так не считаю. Что Дима, если он не согласен, должен уволить Заякина, а я Плющева что ли? Ну вот в голову себе возьмите что-нибудь, нет, свобода слова важнее, чем несвобода для нас. Свобода и право журналиста высказывать свое несогласие и проводить те расследования, которые считает нужным вне зависимости от мнения главного редактора. Если при этом это не нарушает журналистские правила. Всё. И так и будет. И Плющев имеет свободу слова на «Эхо Москвы». Как и все остальные. И Заякин имеет свободу слова в «Новой газете» как и все остальные. Мы очень похожие главные редакторы.
И. Воробьева― Я заметила, Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов― Ты видишь это лучше, чем многие.
И. Воробьева― Хорошо. Давайте продолжим. У нас еще несколько минут, чтобы начать новую тему. Тут все начали кричать, зачем опять про ДЭГ.
А. Венедиктов― Я не знаю, зачем.
И. Воробьева― Это вообще не я, так получилось, от вчерашнего эфира осталось. Вы можете задавать свои вопросы по номеру +7-985-970-45-45.
А. Венедиктов― А Ире ставьте лайки за то, что тоже она согласна со мной по электронному голосованию. Чтобы вы понимали.
И. Воробьева― Да.
А. Венедиктов― Во всяком случае, то, что я говорю, она точно будет пережевывать и задумается. Она этого не знала.
И. Воробьева― Это ужасно. Мое пищеварение последние два месяца…
А. Венедиктов― А мое.
И. Воробьева― Не знаю, Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов― Они путают, они думают, что они рашкины, а я лось. А все наоборот.
И. Воробьева― Да что вы же так на лося, Алексей Алексеевич. Вы кстати выяснили, что там случилось-то?
А. Венедиктов― Пока еще нет. Подождем. На следующей неделе генеральный прокурор в ГД по-моему 17-го в среду что ли, рассмотрит.
И. Воробьева― Краснов в ГД.
А. Венедиктов― Интересно, зададут ему вопрос про «Мемориал».
И. Воробьева― Который российские власти считают иностранным агентом. Это ужасно надоело говорить, тем не менее. Давайте действительно поговорим о новой теме. Лукашенко и Путин.
А. Венедиктов― Красавчик.
И. Воробьева― Что вдруг такое сказал про бедного Лукашенко.
А.Венедиктов: Страна должна знать своих героев. Все злодейства совершаются не анонимно. Как и все подвиги
А. Венедиктов― Потому что сейчас скажу вещь, которая досыплет тебе дизлайков. Которая не понравится. Извините, радиослушатели те, которых вас больше, естественно, много больше, в десятки раз. Лукашенко, кто кем манипулирует. Понятно, что Путин больше, круче, мощнее. Совершенно очевидно, что история с миграционным пограничным кризисом играет на руку Лукашенко, вот что бы там ни происходило. Россия как мы знаем, вынуждена поддерживать будет любые, давайте я подчеркну: любые действия Лукашенко, потому что в долгосрочном моменте в 23-24 году нам нужно будет принимать решение по союзному государству уже реальному. И поэтому придется пренебречь тем уроном, который Лукашенко нанесет сейчас и России тоже. История с газом, газ наш, простите, и трубы наши. Вы чего говорите, Александр Григорьевич. Шо такое. И Путин говорит, что он со мной не говорил на эту тему. Допускаю. Потому что это шантаж, но не только Европы. Лукашенко понимает, что Путин даже если перекроет газ, Путин вынужден будет объяснить и пожертвовать. Он понимает это. Как из этого бенефиса, вот из этого бенефиса… никак. Украина уже перекрывала же, мы помним. Из-за этого теряла РФ. Поэтому Александр Григорьевич сделал как там – загогулину. Довольно точную. Чем поставил в тупик ЕС и президента Путина.
И. Воробьева― Согласитесь, это неожиданный кризис.
А. Венедиктов― По трубе не ждал вообще. Призыв «помоги танками» — ждал. Отправили же два бомбардировщика летать стратегических над Белоруссией. Но перекрыть газ – как это? Ты вообще за это деньги получаешь, за прогонку. И чтобы Путин говорил, что он со мной не говорил – мог сказать, что да, мы обсуждали. Но я не согласился. Нет, он со мной не говорил. Как выглядит Владимир Владимирович в этой истории.
И. Воробьева― То есть они все полностью открестились. Песков вчера…
А. Венедиктов― Это просто России невыгодно. Во-первых, она теряет образ поставщика, потому что все будут уверены, что Лукашенко это сделал с согласия Путина. И Лукашенко это знает. А Путин не может от этого отказаться, иначе он слабак. Иначе какой-то Лукашенко его на колени поставил. Вы чего?
И. Воробьева― Вот сегодняшнее заявление, ой.
А. Венедиктов― Нет, если перекрыл бы. Вы чего. То есть на самом деле мне кажется, что он очень увертлив Александр Григорьевич, и мы подкрадываемся, как я говорил, а он уворачивается. И ему сейчас выгоден военный конфликт на границе. Не широкомасштабный, у кого-то сдали нервы. Кто-то начал стрелять. Дай бог, чтобы кто-нибудь погиб. Я думаю, что они так думают. Тогда конфликт нарастает. Тогда Лукашенко говорит «танки сюда». Танки на Минск. Дайте мне бригаду, не танки, конечно, дайте мне бригаду. Ну кто подойдет… А те, говорят американцы сюда или немцы сюда. И вот уже Россия против НАТО стоит. И Лукашенко сидит, собирает дивиденды.
И. Воробьева― Ужас.
А. Венедиктов― Я думаю, что при обсуждении у себя в голове, я не знаю, с кем обсуждают, Лукашенко так видит. А Путин думаю, думает: а что я из этого смогу вытащить. То есть я это не организовываю впрямую. Я конечно поддерживаю. Но что мне это даст больше: потерь или бенефиций. Вот это тут трудно сказать, как он думает в этом смысле. Я в голову не залезу. Но то, что Александр Григорьевич, мы подкрадываемся, а он выворачивается. Ну вот это очевидно.
И. Воробьева― Но с другой стороны Путин, наверное, понимает, что на фоне Лукашенко он выглядит вообще очень вменяемым, адекватным человеком, с которым имеет смысл вести разговор.
А.Венедиктов: История с миграционным пограничным кризисом играет на руку Лукашенко
А. Венедиктов― Конечно. Он еще это продает. Он сегодня объявил, что Меркель готова поговорить с Лукашенко. Это большая победа Путина. Потому что руководство Западной Европы, НАТО, хотя и демонстрирует: мы не признаем его президентом, — ну как-то и не признает, не разговаривает с ним. А тут Лукашенко через Путина заставил Меркель поговорить. То есть как бы на равных. Признать. Это же не я, ты меня знаешь, что мне с ними делать, вы там развалили весь Курдистан, а я вот вынужден…Ну давайте как-нибудь решим, наконец, этот вопрос и заодно с санкциями.
И. Воробьева― Действительно.
А. Венедиктов― А как же, а цена вопроса какая.
И. Воробьева― Тут про Путина еще хочу спросить. Он вчера выступал на международной конференции по искусственному интеллекту…
А. Венедиктов― Я не смотрел.
И. Воробьева― Нет, я просто вообще, зачем Путину выступать…
А. Венедиктов― А он этим увлекается. Это как когда уже в возрасте приходит что-то новое, типа открываются историки разные, философы, вот он историей реально увлечен. Определенной историей он реально увлечен. Я его знаю по «Дилетанту». От корки от корки. Мне прилетают обратки, поэтому я знаю. То есть он с увлечением занимается чем-то новым, что для него было, вот цифры последнее время, теперь искусственный интеллект. А я знаю, что надо – и вот эта история, но это новая область не только для меня, но и всего мира, что тогда не унизительно. Это новое для всех. Я буду по этому поводу выступать. Он вообще, его убедили в том, что «big data», большие статистические вещи — это вещь полезная. Опять же, на плебисците за меня голосовало 79 миллионов. Круто же, круто. Вот народ любит. Несмотря на 20-летие, я понимаю, что надоел. Без сомнения. Но все равно при выборе «да» или «нет» — круто. Это тоже для него «big data». Надо понимать, что большие цифры, вот с каким наслаждением на совещаниях говорит 0,76%, 1,23%. 3,75 доллара. 1,14 евро. Ну вот для него цифры и поэтому ему искусственный интеллект тоже близок. В этом смысле.
И. Воробьева― Мы продолжим после программы «Эха». Поэтому немножко подольше, чем пара минут как обычно. Мы прерываемся. Но продолжим программу «Будем наблюдать» с Алексеем Венедиктовым. Но пока у вас есть несколько минут, советую все-таки пойти и посмотреть билеты на «Дилетантские чтения» про «Кембриджскую пятерку».
А. Венедиктов― И ставьте, как есть люди с Украины — вподобайки.
Продолжение см. Алексей Венедиктов. "Будем наблюдать" 13.11.2021 г. Часть : "Все прям плохо...".
