источник - Телеграмм Александра Ходаковского

Не так давно меня пригласили на годовщину УБОПа у нас, в ДНР. Дали слово, и я сказал примерно следующее: за долгие годы работы в госбезопасности - а это с девяносто четвёртого года - я часто надевал наручники на сотрудников милиции во время захвата, но к коррупции в органах МВД, как, впрочем, и к любой коррупции, отношусь не как к ведомственной болезни, а как к болезни общества. Мой порог восприятия в силу деформации сместился, и я оцениваю, в конечном счете, сотрудника не по тому, брал он взятку, или нет, - а по тому, может он подставиться под пулю во имя исполнения служебного долга, или он побережёт себя, чтобы было кому брать взятки, - так я сказал.

Оправдываю ли я таким образом коррупцию? Нет, - я живу в реальном мире и знаю реального человека, а не жую розовые сопли. Преодолевать проблему нужно, но это не вопрос точечного воздействия, а вопрос оздоровления общества в целом. Но я все это к чему? Уже совсем недавно мне говорят: но вот у вас же столько негатива, который так вас дискредитирует! Мы, наблюдая со стороны, видим вас не намного более светлыми, чем критикуемую вами Украину.

Тут все дело в этом «наблюдая со стороны». Я знал стольких в целом неплохих людей с уровнем, потенциалом, опытом, - но куда они все подевались, когда пришёл момент принятия решения? Свято место пусто не бывает. Все, что освободили образованные и «приличные» - заняли те, кто заняли. Вы, те, кто считает себя выше и светлее тех, кто нашёл в себе решимость остаться и делать дело, виноваты в том, что ваше место занимали люди с улицы. Но при всём при этом скажу: как бы ни критиковали Дикого, Спивака и ещё некоторое узкое количество людей - именно наличие этих фигур позволило в самое короткое время запустить работу ведомств. Но из кого им приходилось эти ведомства формировать?

Сейчас есть, что предъявить. Развиваясь, система культивирует в себе то, что более жизнеспособно в конкретных условиях, а наши условия очень специфические. Но сейчас все проще - безопаснее, как минимум. А тогда, когда не было понятно, проживем ли следующий день, нашлось очень немного людей с «голубой кровью», способных на поступок.