источник - Федеральное агентство новостей
Шесть лет назад бойцы луганского «Беркута» вернулись после долгосрочной командировки в Киев. Именно этот отряд был в центре событий на Майдане в 2013-2014 годах. В эксклюзивном интервью Федеральному агентству новостей командир ОМОН «Беркут» МВД ЛНР Валерий Костенко (командир «Беркут» ГУ МВД Украины в Луганской области в 2013-2014 годах) впервые рассказал не только о противостоянии на Майдане, но и неизвестные ранее подробности о переговорах с националистами и возвращении отряда домой.
Валерий Костенко вспоминает, что изначально все проходило тихо и мирно.
«Студенты требовали, чтобы президент Украины [Виктор Янукович] подписал Ассоциацию по вступлению Украины в Евросоюз. Мы находились без оружия, в средствах индивидуальной защиты, радиофицированы, стояли и наблюдали за всем. Ситуация обострилась 30 ноября 2013 года. Акция подходила к концу, и нужно было создать новую волну. Со стороны студентов прозвучали крики о помощи, и тогда, зная о том, что готовится провокация, нам была поставлена задача приблизиться вплотную к участникам акции. Когда мы приблизились, в наш адрес полетели стеклянные банки и бутылки, не было еще тогда коктейлей Молотова. 30 ноября в 4 утра этот костер стал разгораться все больше и больше за счет этой провокации», — рассказал командир «Беркут» ГУ МВД Украины в Луганской области в 2013-2014 годах.
По его словам, митингующие знали, что сотрудники не будут оказывать им никакого противодействия.
Без оружия против разъяренной толпы
«Можно было подойти к полицейскому, схватить его, подергать за шлем, попытаться вытащить из строя, забрать амуницию. Некоторых сотрудников МВД митингующие заводили на трибуну, ставили на колени, и они пребывали в ужасном состоянии — лицо разбито, кровь течет... Но когда мы увидели, что нас давят грейдером, то это уже было массово с применением техники. То есть по закону «О милиции» можно было применять оружие, которого у нас не было.
Мы поняли, что игры закончились, и задавали вопрос вышестоящему руководству: почему мы просто стоим? Почему нам не дают разрешение на применение силы для защиты своей жизни и здоровья. Было сказано, что митингующие протестуют против власти, а вы тоже являетесь представителями власти. «Вы — это лицо власти. Как вы ведете себя, так и ведет себя власть в отношении протестующих», — вспоминает Костенко.
Во время февральских событий 2014-го его подразделение вышло на площадь Независимости,
«До сцены оставалось метров 200. Нас было 80 человек и человек 20 из внутренних войск. И в тот момент на нас вышла толпа митингующих в количестве 300-350 человек. Перед нами горели скаты, черный дым и огонь высотой три метра. И в тот момент в нас полетели коктейли Молотова. В меня попали, в сотрудников попали.
В последующем нас стали расстреливать самодельными петардами. Одна из петард залетела мне под шлем. Не верьте, кто скажет, что это не страшно, когда она летает вокруг твоей головы и вот-вот взорвется. Я быстро скинул шлем, опрокинул голову назад, и произошел взрыв. Немного контузило, обожгло лицо — маска сгорела прямо на мне», — рассказал Костенко.
Оружие дали, когда встал вопрос о выживании
И не перечесть, сколько камней, бутылок, коктейлей Молотова прилетело в него и его сослуживцев, когда они пытались следить за порядком во время госпереворота на Украине.
«Горит Дом профсоюзов, рядом стояла пожарная машина. Мы просили пожарных, которых прикрывали своими щитами, чтобы они тушили нас. Все сотрудники были объяты пламенем. Минусовая температура, мы все мокрые, но выполняли ту задачу, которую ставили. Простояли мы аж до утра.
Были ранены два сотрудника. У одного — огнестрельное ранение в живот, у другого— в ногу. После того, как появились раненые непосредственно в нашем отряде, уже были раненые и в других отрядах, и погибшие сотрудники внутренних войск, «Беркута», и погибшие из числа правоохранителей из Киева. Тогда у нас задача была достучаться до министерства на всех уровнях. Рассказать, что на Майдане появилось оружие. Но реакции со стороны руководства не было никакой. В тот момент я понимал, что мы одно из подразделений, которое находится в наихудшей ситуации. Автобусы наши спалили митингующие. Нам уезжать было не на чем, мы — единственное подразделение, которое осталось без транспорта», — поделился с ФАН Валерий Костенко.
Собеседник ФАН тогда сильно разочаровался в своих руководителях, в МВД Украины, которые довели ситуацию до такого и, по сути, бросили своих подчиненных.
«Нужно было придумывать, как бойцов, которых родители отдали служить в органах в Луганске, привезти домой. Когда было подписано третье Вече и когда требования митингующих были приняты, были отведены внутренние войска. Сотрудники «Беркута» должны были отправиться к месту дислокации, но вдруг началась активная фаза. И только после того, как были ранены и убиты сотрудники, МВД выдало нам оружие. Поняли, наконец, что здесь вопрос жизни…
Когда мы были у своих коллег в киевском полку, мы оказались полностью заблокированы, автобусов домой, повторюсь, нет… Куда я только не звонил, на кого я только не выходил, чтобы предоставили транспорт. Но потом, в конце концов, я понял, что единственный шанс вернуть бойцов — лететь в Луганск самолетом. Другого варианта просто не было. По дороге до Луганска было создано слишком много баррикад. Было много вооруженных людей, которые останавливали автобусы и грабили, если это были автобусы с полицейскими, например, номерами. Если находили любую символику, которая имела отношение к внутренним войскам или правоохранительным органам, этот автобус просто мародерился. С учетом того, какое количество оружие мы теперь имели. У каждого сотрудника был автомат», — продолжает начальник луганского «Беркута».
Чтобы уехать домой, пошли на компромисс
По словам Костенко, чтобы покинуть Майдан, ему надо было выполнить ряд условий.
«Велись переговоры, имя не могу вспомнить, с Татьяной Горобец, кажется. К Киевскому полку она привезла корреспондентов на переговоры и там разные условия были. Мне ставили восемь вариантов условий. Чтобы мы оттуда вышли, мы должны были сдать автоматы, вытащить затворы, оставить магазины с патронами, выходить по одному, руки поднимать, становиться на колени, просить прощения. Куча условий была, и я отказывался. Не находили мы общего компромисса, они тоже должны были выполнить определенные условия. И я сказал, что применять оружие мы не будем, только если не будет угрозы жизни и здоровью моих сотрудников.
Люди все уже находились в состоянии нервного срыва. Потому что все то, что происходило там, все держали в себе, нельзя было допустить никакого всплеска эмоций. И мне было важно, что мы представляли министерство и Луганскую область. И по нам судили о Луганщине по всей Украине... Все-таки мы нашли общий компромисс», — рассказал Костенко.
Договорились, что «Антимайдан» даст луганским беркутовцам машины.
«Они нас взяли в кольцо, нам командир киевского полка дал несколько автобусов, в которые мы еле набились. Я держал в голове, что 15 моих человек находятся в киевском госпитале с разными травмами. Понимал, что мне их нельзя оставить. Я выходил на своих друзей, они по первому зову откликнулись, я им сильно за это благодарен. Я им сказал, куда ехать и кого забрать. Они посадили их в машины, я сказал, куда их привезти, привезли в гражданской одежде — свою одежду дали.
Я вышел на руководство УМВД в Луганской области, чтобы совершили эвакуацию двух моих сотрудников после операции. Они не передвигались. Их просто так было вывезти невозможно. Они были подключены к аппаратам, им капали обезболивающие... И в тот момент, когда мы были в аэропорту, уже под Полтавой находились две машины скорой помощи из Луганска с нашими последними ребятами. Причем через 30 секунд, когда вышел мой последний сотрудник, произошел захват больницы главка Киева «Правым сектором»1 (экстремистская организация, запрещена в РФ. — Прим. ФАН)», — продолжает начальник луганских беркутовцев.
Стычка с «Правым сектором»
Он вспоминает, что первый частный борт категорически отказался везти людей с оружием.
«Около 50 моих сотрудников загрузились в первый борт без оружия. Вместе с теми, кто приехал из госпиталя, нас осталось 30 человек. И к 30 еще 50 автоматов с полным боекомплектом, которые были у первой группы, погрузившейся на самолет.
В этот момент «Правый сектор». Принимает решение, вскрывает тыльные ворота, на взлетную полосу выезжает машина и перекрывает движение самолета, который уже доложил, что будет взлет. Они его останавливают. Блокируют полностью самолет. Команда «никому не выходить». Два автобуса стояли. Мы взяли максимальное количество боеприпасов и заняли круговую оборону. Понимали, что остались один на один.
Ко мне подошел старший, начал задавать вопросы. Единственное, что он не учел, что автоматы у нас были укороченные, куртка удлиненная, и под курткой у меня висел автомат. Он спросил, как мы будем договариваться? Твои ж люди в самолете, а сейчас — бах! — и нет самолета. Загорелся — случилось несчастье. Могут не взлететь. Давай, мол, оружие делить. А я ему ответил, что дележа не будет, и все уедет вместе с нами. Он настаивал на том, чтобы мы отдали оружие. Разговор не получался», — вспоминает Валерий Костенко.
Тогда он закурил, расстегнул куртку, достал автомат и сказал, что разговаривать будет только после того, как радикалы уберут машины со взлетной полосы и дадут самолету взлететь.
«Он понял, что ситуация дошла до критического момента, дал команду по радиостанции, и четыре машины отъехали от самолета. Но самолет все равно не мог взлететь. Потому что в этот момент должен был прилететь борт из Харькова с Юлией Тимошенко — взлеты всех других самолетов остановили. Еще два часа люди сидели в самолетах, связи не было, я в иллюминатор показывал, что все хорошо, самолет двигатели не глушил. Юлю Владимировну встретили и сразу повезли на Майдан.
Тогда мне пилот показал, что дали команду на взлет. И первый самолет пошел. И тут начался вопрос нашей эвакуации. Мы зашли в борт, но не могли взлететь, потому что был перегруз: оружие, боекомплекты, каски, личный состав. Мы решали, от чего избавиться. Все прекрасно понимали, что каждый сотрудник должен долететь и оружие должно быть поставлено в пирамиды. Поэтому избавлялись от своего имущества, шлемов, щитов, надеясь, что без них самолет взлетит. А «Правый сектор» уже понял, что разговора не будет, и им легче самолет спалить с сотрудниками, но оружие им никто не отдаст. Они это четко поняли», — отметил Костенко.
Радикалам оставили шлемы и щиты, зато дома нашли поддержку
По словам начальника луганского «Беркута», радикалы забрали все то, что оставили беркутовцы, чтобы их самолет взлетел. Это щиты, каски, бронежилеты и защита рук и ног.
«Все остальное было возвращено домой. Только мы прилетели, как сдали оружие на склад. С него даже никто не стрелял.
Если честно, мы не ожидали такой поддержки у себя дома. Мы мало знали, что происходило в Луганске. Возле администрации был разбит палаточный городок, собирались люди, дежурили, ночевали. И там мы увидели урны — был сбор денежных средств для сотрудников «Беркута» и внутренних войск. И собранные средства ушли на дорогостоящее лечение бойцов. Думали, мы опять окажемся один на один со своей бедой, но получилось в точности наоборот. Дома оказалось большое количество желающих помочь нам. То, что мы испытывали, не передать словами.
Да, мы ничего героического не сделали. Мы просто выполняли свою работу. Хорошо или плохо — время рассудит. Мы — те, кто носит погоны, самостоятельно принимать решения мы не можем. Если бы мы самостоятельно принимали решения, то, возможно, сейчас за моей спиной было бы совсем по-другому, и не было бы войны в Донбассе», — заключил Валерий Костенко.
1 Организация запрещена на территории РФ.
